Апология здравого смысла - Страница 19

— Тебе может помешать твое гипертрофированное чувство ответственности, — заметил Эдгар.

— Это всегда лучше, чем чувство безответственности. А ты становишься циником и мизантропом. Тебе этого никто не говорил?

— Ты первый. С кем поведешься…

Оба улыбнулись друг другу, даже не подозревая, какие испытания ждут их в ближайшие несколько дней.

Глава 7

Утром Дронго отправился в Переделкино, выехав из дома в половине двенадцатого. Предварительно, за два часа до выезда, он позвонил Оленеву и попросил его собрать сотрудников издательства, чтобы иметь возможность переговорить с каждым из них.

— Это достаточно сложно сделать, — признался Валерий Петрович. — Дело в том, что мы обычно предупреждаем людей с вечера. У нас не обязательное присутствие наших редакторов и консультантов. И свободный скользящий график.

— Вы мне об этом говорили. Но им можно позвонить. Насколько я понял, почти все ваши сотрудники имеют дачные дома в самом Переделкино. Значит, живут совсем рядом, им достаточно будет немного прогуляться, чтобы оказаться на своем служебном месте.

— Верно, — рассмеялся Оленев, — почти все имеют дачи. Последний, кто получил у нас дачу, был наш заместитель директора Передергин. Ему как раз передали дачу Пьянкова.

— Кого? — не понял Дронго.

— Был у нас такой бизнесмен. В своем время в нашем Литературном фонде начались разные неприятности, тогда еще директором был небезызвестный Гулумян. Может, вы слышали?

— Нет, не слышал. При чем тут Пьянков?

— Его пригласили в качестве такого противовеса Гулумяну. Но потом оказалось, что он больше думает о своих проблемах, чем о делах Литературного фонда. Мы готовы были на все, чтобы Пьянков помог нам в борьбе с Гулумяном. Даже предоставили ему большую дачу, но наши писатели — народ нетерпеливый и недоверчивый. Кончилось все большим скандалом, мы с ним разругались, и он решил нам не помогать. А его большую дачу отдали Передергину Ивану Ивановичу.

— Может, теперь Пьянков или Гулумян мстят вам таким необычным образом, заставляя нас поверить в существование маньяка, и крадут рукописи из вашего издательства?

— Нет, — снова засмеялся Валерий Петрович, — они оба бизнесмены, а Пьянков вообще очень состоятельный человек. Они бы не стали организовывать кражу рукописей из нашего издательства. И потом, какая радость мучить нас таким образом? Лучше отправиться на Усиевича, восемь, где находится руководство Литфонда, а не лезть в наше небольшое издательство.

— Вы сможете собрать всех ваших сотрудников? — снова уточнил Дронго.

— Постараюсь. Но ничего обещать не могу. Хотя некоторые наши сотрудники, конечно, придут. За Марину Сундукову я ручаюсь. Может, будут и наши консультанты. Хотя Воеводов должен поехать в Москву, в нашу типографию.

— Ничего. Для начала переговорю с теми, кто будет. Вы не забыли о моей предыдущей просьбе? Разрешить мне посмотреть личные дела ваших сотрудников в Союзе писателей?

— Конечно. Феодосий Эдмундович звонил и предупредил отдел кадров. Вы можете отправиться туда в любое удобное для вас время. Они уже предупреждены.

— Спасибо. Но туда поедет мой помощник. А я решил приехать именно к вам. Сегодня в полдень, если вы не возражаете.

— Разумеется. Мы же сами просили вас о помощи.

Дронго положил трубку и сразу перезвонил Леониду Кружкову, с которым он уже обговорил свой план. Кружков должен был выехать в издательство рано утром и прибыть в Переделкино за полтора часа до приезда самого Дронго. Он мог почувствовать атмосферу и попытаться понять, кто именно будет огорчен возможным появлением эксперта. Дронго интересовала реакция сотрудников на его неожиданный приезд. Разумеется, он понимал, что нужно было предупредить всех сотрудников загодя, за день до своего появления в издательстве. Но это тоже был своего рода психологический тест. По расчетам Дронго, возможный похититель рукописей обязательно должен был появиться в издательстве, хотя бы для того, чтобы узнать последние новости и лично присутствовать при работе эксперта. Любопытство и страх должны были погнать похитителя в издательство.

Поэтому в половине двенадцатого он вызвал машину и выехал в Переделкино, обдумывая по дороге свой разговор с Оленевым. Когда машина выехала на проспект, он набрал номер Эдгара Вейдеманиса.

— Как у тебя дела? — поинтересовался Дронго.

— Неплохо. Я уже в Союзе писателей на Поварской. Очень интересное здание. Ты знаешь, что именно это здание послужило прообразом дома Ростовых для Льва Толстого? К его роману «Война и мир». Можешь себе представить? И в парке перед домом есть памятник самому Толстому.

— В тебе сидит глубокий провинциал, хоть ты и приехал из своей Риги, — улыбнулся Дронго, — не забывай, что я хорошо знаю Москву. Я здесь учился и уже давно живу на два города. Хотя нет, теперь на три. И поэтому я хорошо знаю Москву. Особенно центр города. Рядом находится знаменитый ресторан ЦДЛ. Чуть дальше резиденция посла Германии, с другой стороны вход в ЦДЛ, а рядом резиденция посла Турции. И вообще, это одно из самых примечательных мест старой Москвы. Раньше улица называлась по имени Воровского. Между прочим, во дворе бывшего Союза писателей СССР находились Иностранная комиссия и редакция журнала «Дружба народов». А сейчас там два ресторана. Ты не поверишь, но один из них азербайджанский, а другой армянский. И они прекрасно ладят друг с другом. Прекрасно уживаются вместе и даже бесплатно кормят всех работающих там писателей.